Вот я уже и не помню, вчера или в феврале
обманчивый сон меня пересаживал в «Шевроле»
из «бобика» – и при этом неистово хохотал,
сигналя, что вся тоска моя залпом выпита.
Время скаталось в какой-то лепёшечно-снежный ком:
тут хлеб тебе, абрикосы, какашки сплошным куском,
растяжка потуг ожидания минимум на квартал
и солнышко – полушутливый оскал уиппета.

Только вздремну – под балконом проносится мотоцикл.
Бдения продолжаются... А вы, друзья, молодцы:
так уболтать родителей потратиться на комфорт!
Мне хоть на эксгумацию раскошелятся?
Дед озабочен ликвидностью моих старинных обнов,
соседка – борщами, а мне б отойти от снов
с полётами аномальной лёгкости вплоть до шорт,
чтоб всыпать по первое мая судьбе-мошеннице.

К моей перелатанной кофте мечты уже не прильнут.
Кондукторский лай достал, но пусть будет лучше кнут,
чем хрен припомнишь которое попадание на крючки
и потом – суп с котом да чёрствые пряники.
Каждому соплежую отчитываться, что сыт –
мудрое наказание тем, чей талант зарыт.
Именно от искусственно размножившейся тоски
малиновым заревом разгорелись торфяники.

Валяюсь без сна – равнодушный, словно собачья кишка.
Кого браконьерская пуля сразила исподтишка –
пускай вычисляют юнкоры, приставленные к егерям.
Ведь знаешь: хандра от непрухи – болезнь смертельная.
Прости, но оно затёрлось – геройство цветных ночей;
флажок лишь среди хрущёвок вьётся на каланче –
то жёлтый, то серебристый – как будто иннеарян
слегка отстраняет от плача или смятения.