Набитая ватой, с огромным хвостом,
Она среди мишек, мышей и котов
Смотрелась изящно, как дочь короля
И стоила мало: всего два рубля.

В отделе игрушек крутили кино.
В углу продавщица смотрела в окно.
И Борька решил: «Эта Белка, она, –
Единственная для меня создана».

Не куклой плаксивой из псиных хвостов,
А гордой царицей сибирских лесов,
Где кедры на шишках качают зиму,
Она в том момент показалась ему…

И робко, как кроха-кузнечик в степи,
Он пискнул на ухо мамаше: «Купи!».
Та твердо отрезала: «Дай мне покой.
На сало не хватит. И на молоко».

С тех пор, под насмешки гламурных витрин,
Наш Борька в заветный ходил магазин
И жадно глядел на богиню свою,
Молясь, как иконе, лесному зверью.

Но как-то однажды, в октябрьский денек,
Когда он особенно был одинок,
Какой-то мальчишка, нарушив игру,
Сказал, тыча пальчиком в белку: «Беру».

И с Борькой случился психический срыв.
Он стал у прилавка, товар заслонив,
И рявкнул в сердцах: «Убирайся, жулье!
Все это – мое, понимаешь? Мое!»

Тут вовремя Борькина мама пришла
И сына, затрещину дав, увела –
В семью. В коллектив. В городские дела,
Где вместо сосновой – стальная игла.

                           ___


Шли годы… У Белки – ребенок второй.
И только далёко, за рыжей горой,
Как столп или крест на могиле сюит
Отчаянный Борька стоит и стоит…
                                                     
                                                                           26-27 августа 2010 г.