Лёжа на скрипучей кровати,
   в ночной мрак и пустоту
      всматривается некто
         и боится пошевельнуться.
Его страшит
   не ржавый скрип пружин,
      а раскрытие тайны
         его хобби — он палач.
Он пытается найти
   слова для оправдания
      себя перед самим собой
         и не может — слова отворачиваются
            и выскальзывают из невода ума...
Он сам не знает как,
   но когда-то ему случайно
      неизвестно кем и зачем
         было дано заглянуть в свою душу,
            и палач не в силах забыть увиденного...
Он надеялся там увидеть, как минимум, ангела,
   но увидел двух бесов,
      и эти бесы в нём сидят, играют в карты,
         матерятся и постоянно пытаются что-то украсть...
Ему так жалко стало самого себя
   со своей одинокой душой,
      что он прорыдал всю ночь
         и твёрдо решил никому и никогда
            об этом не рассказывать...
Через некоторое время тайком
   он попытался повыбивать их палкой,
      но бесы без особых усилий убегали
         и при этом гадко хохотали...
Грусть и отчаянье охватило палача,
   и он принял твёрдое решение залить их дихлофосом,
      но бесы начали так неподдельно моргать серьёзными
         и круглыми глазами, наперебой спрашивая:
            «А что же будет с нами?» —
               что он после некоторых колебаний передумал...
Позже, скорее всего, в насмешку,
   некий голос предложил ему
         взяться бесов перевоспитать в ангелов.
— А чем же их можно перевоспитать? —
   растерянно спросил он.
— Заковыристым словом,
      неподдельной улыбкой,
         искренним сочувствием
            и взаимным уважением, —
послышался тихий ответ, —
   но для этого нужно пересилить себя,
      стать палачом,
         и небесным огнём постепенно
            выжигать свою душу...
И он решил стать палачом.
Через некоторое время ему начало удаваться находить первые слова,
   которые отучили бесов красть у других,
      а позже, что значительно сложнее, —
         красть у самого себя...
Он продолжает выжигать душу,
   выуживая нужные слова для бесов,
      причём, если люди склонны верить словам,
         омытым слезами,
            то бесы — только омытым кровью...
С переменным успехом ему иногда удаётся
   убедить в чём-то одного беса,
      неосторожно обидев при этом другого...
Он не знает, к чему приведёт его легкомысленное решение,
   и не знает, чем отблагодарят его бесы,
      если вдруг когда-то роли поменяются,
         но иногда начинает видеть слова,
            которые искрятся тихим светом...
Иногда при вспышках безумия
   из его души начинает капать кровь
      и в тумане приобретать форму слов,
         которые являются правдой других октав...
Где-то издалека иногда он начинает слышать голос.
Когда-то это голос промолвил, что Люцифер
   является только клоуном,
      который развлекает другого,
         кто во много раз страшнее...
Иногда палач начинает кричать,
   но ему никто не верит,
      и тогда палач пытается
         улыбнуться...
Но не спеши вызывать полицию,
      тыкать пальцем и вопить на весь мир,
         что ты разоблачил палача...
Этот палач не причинит тебе никакого зла,
   он тебя не укусит,
      можешь его не бояться,
         потому что ему приказано пытать
            единственную душу — свою...
Бойся другого палача,
   который намного страшнее, — это ты сам,
         но пока что ты этого ещё не знаешь
            и со смехом отбросишь мои слова...
Тебе кажется,
   что ты достаточно защищён
      от самого себя,
         как пьяному кажется,
            что он достаточно трезв...

В тишине начинает пищать комарик...

Палач в полубреду
      что-то пытается записать...
«Пищи, но не кусайся,
   будешь строчкой для сюжета», —
      слышен голос комарика...
Палач рвёт написанное
   и его заполняют
      пустота и забытьё...

О, Одиночество, каким страшным бывает твой смех...