Солнце, высушенное,
Отжатое,
Как после стирки
Этого блёклого неба.
Птицы, пришпиленные,
Прижатые
Цепью истерик
Чёрного хлеба,
Который я им крошила,
Кидала в море,
Кидала в воздух
Словами, жестами, мыслями –
Никому не нужными,
Страшными,
Чуждыми,
Стужными, простуженными,
Как мой голос,
Как холодная минералка
Выпитый,
И пузырьками язык исщипанный,
Исчезнувший уже, заброшенный
Старый страх, в этом,
В других мирах, намешанный –
Как котлета, как фарш, на яичном желтке
На сковородке – Солнце,
На донце, из блюдца – выпьешь?..
Не пожалеешь гортань свою,
Нёбо, небо, синее снова,
И кровь в нём стучит, как от бега,
От слов колючих,
От снов дремучих,
Кто знает лучше,
Чем это небо,
Зачем нам бегать
И что нам делать,
Куда податься,
Больной сказаться –
А самой, пальцами, перьями, когтями
Выскребать этот желток
Из сини ясной,
Делать небу аборт,
Чтобы солнце на сковородке зажарить,
И чтоб не давило больше
Грузом, открытым шлюзом, фальшивым блюзом
И рваной блузой
Художника.