Я долго жду, когда земля уедет из-под ног,
И, горизонта не примяв, уйдёт под ноги даль.
Так дымчат воздух, что в нелётную влетая ночь,
Сиреневые бабочки звенят, как тот хрусталь,

И мимо глаз моих седой уносятся рекой,
И кружится, и вертится, как мельница, Земля,
И воздух весь обмяк, что от себя ему – легко,
И в барокамере такой левкои запах длят,

Но ничего вокруг, что сбить бы с ног меня могло,
И никого вокруг, кто мог бы – пусть качнётся ширь –
Схватить меня за руку и спасти, и – поделом.
Я слишком многого хочу: твоей руки – в глуши

Незримой и текучей, где приплюснут зев небес…
Ты ничего не можешь дать мне – даже руку – здесь.
И, собственно, чего я жду? Спит сада арабеск,
Сгорела спичка памяти, и – в вёрткой высоте

Все птицы улетают врассыпную, дёгтем в мёд
Небес извилистых, кривых, дырявых, как туман,
И, может быть, оттуда кто-то за руку возьмёт,
И я взлечу, ну а Земля – останется сама…