Проговорили  этот жесткий,
как кальмар сушенный,
мало аппетитный материал.
И он вербальным и на слух понятным стал.
Не трансцендентен, вроде,
умопостигаем был создан мир,
по строгому проекту.
Аргентум слова
вместе с оловом миндалин
трамбует вокруг эпицентра спектры.
И те колышут веерами,
отлив штрихуя на манер Сезанна.
И, стоя, ждет сенат ахалтекинца.
Раздачи – сброд. Сенеку – ванна.
Хоть сотню раз прочти катрены,
до дыр сквозных в структуре текста,
до мозга прогрызи муреной –
не тронутой останется невеста.
Но сколько нам ошибок трудных
готовит сжатый глаукомой глаз.
И не поможет точный клюв Гаруды
и корпускулярно-волновой Пегас.
Сарматы схлынули. Танаис
до дна зарделся от стыда и гнева.
И окисленной карбамидом
восходит Огненная Дева.  
В ее перстах - тринитротолуол и спички,
в ее глазах – флуоресцентные акценты.
Дух из коллекций Нины Ричи
и шелест шлейфа аплодисментов.
Она подскакивает с визгом
и звон малиновый пощечин
расфокусирывает линзы
и  двоит купол Санта-Кроче.