Юбочный шёлк липнет к бёдрам. Истомные
белые лилии в ломаных линиях.
Ты выбираешь насыщенность красного,
я выбираю наполненность чёрного…
Вспомни, мой ангел, разве не плыли мы
в лодке с осыпанным именем «…liberum»?
Бредили жадно пологими склонами
берега правого в дымке сандаловой.
Наши отличия львам были скормлены.
Там, на арене фатальности, дали нам
сроки отплытия чётными числами,
и в упоении собственной милости
воздух качали дрожащими чреслами
жрицы соитий с богами небесными.
Помнишь, как стражи пугали безмолвием,
нас провожая к реке без названия?
Если б тогда мы о будущем знали…
Если бы знали – мы бы опомнились.
Мы бы сомкнули дрожащие веки,
чтобы проснуться в том мире, где розно
руки, душа: ты искал свою Мекку,
я задыхалась от запаха розы…
…Лодка качается – времени зыбка.
Поздно бежать. Безрассудным тобою
ряжена шёлком влажным и липким.
Движется сон красноглиняным големом.
Не дотянусь до растущего «zаин».
«…met» – я шепчу, но камлания бубен
перед твоими трясётся глазами
и разбивает волной мои губы…
…лодка уносит… Дрожишь. Тебе холодно?
Поздно бояться. Я сплю в красной глине.
Страхом твоим я на выдохе скована.
Скомканы в бешенстве мёртвые лилии.
Падаешь в воду и к левому берегу
рвёшься доплыть, во спасение веря.
Я уплываю без вёсел в безвременье.
Жизнь – берег правый… Смерть – берег левый…