И от проклятых вопросов
крыша едет набекрень,
Ковалев остался с носом,
а у нас – так мудатень

поселилась, не уходит,
развалилась и храпит,
на работу утром ходит,
сохраняя важный вид.

В чине статского чинуши,
работягой на завод,
воду льет и бьет баклуши,
к светлым дням народ зовет,

чинит, строит, белит, красит,
в школах учит малышей,
в кабаках спиртягу квасит,
кормит в тюрьмах сучьих вшей.

Дуракам закон неведом,
всё дурак на дураке,
в разговоре за обедом
о художнике о Ге

покалякаем неспешно,
пустим пыль себе в глаза,
всё привычно, нам ли, грешным,
зенки пялить в образа.

А дороги, что ж дороги,
пусть бегут себе ручьем,
мы ведь думаем о Боге,
не мечтая ни о чём.