Мерно трудятся и ткут станки чудные, ткацкие
Каменную пряжу башен из подручных средств,
В поле всходят в шахматном порядке
Башни – инкубаторы, могилы братские
Для межклеточных существ,
Сейфы без ключей и кладки.

И станков дыханье – тарабарщина, бессмыслица,
Но их выдох каждый в воздухе – окислится,
Будто крики замурованных – в бездонных каланчах.
Люди – существа, которые нигде никак не числятся –
В них живут, и с ними рядом жизнь влачат

Совершенства красоты – инкубы и суккубы,
Что друг к другу приближаясь, пятятся…
В небе красная луна идёт на убыль,
Башен Вавилонских корневища-каракатицы
Курс меняют и растут в надир, как трубы.

В каждой башне – человек, один, и никогда ему
Не увидеть свет соседних маяков, пожарищ
Сквозь хтоническую тишину и тьму,
Не увидеть зарев ада и небесных звёздных зарев,
Он – в своей тюрьме, в своём дому –

Не расслышит криков диких птиц над шахматною пашней,
Гула розового моря, алых взрывов и стихийных бедствий,
Не услышит криков человека с башни по соседству,
И не докричится до него, жильца ближайшей башни…

Даже если кто-нибудь рассыплет по миру военную сирену,
Воющий сигнал тревоги, паник обиталище масонское,
По чьему-то умыслу, с чьего-то ведома,
Ни один из них, живущих в башнях, не услышит через стены
Эту странную морзянку, пульс набата, и поэтому
Каждая из этих башен – Вавилонская.