Гостям всегда предлагали брусничное, помню, как дядя Тоша к нам приезжал со своим стетоскопом, тихо стучал по колену. Я редко смотрела в зеркало, думала – не похожа, вот стану великой актрисой и память куда-то дену. Вот эта гадалка с проседью мне подарила карту, а я ее тут же в урну и дальше пошла, смеясь, я выучу всю Офелию, наверное, даже к марту, к подолу прилипла глина, на пальцах чернила грязь. Гостям всегда подавали брусничное, было бы так неловко – уронишь салфетку, возьмешь подосиновик, выбежишь на простор, недавно читала в каком-то сборнике, впрочем, смешна уловка, я не читаю стихи с тех самых прекрасных пор. «Милая Оленька», - мне написала кузина Нюра, - «можно прожить на свете без шарма и без души, можно сидеть на веранде и звезды считать понуро, но всё, что было с тобой, старательно опиши». Когда я стану великой актрисой, я ей подарю карету – в таких же ездили фрейлины, Дашкова и Вальмон. Вы скажете – вот еще бал господень, всё рассосется к лету, и будете трижды правы – кому-то уехать вон жизненно необходимо, в дороге скрипят рессоры, за поворотом станция, ягоды волчьей след, здесь не правостороннее – я избегаю ссоры, кто-то проводит линию – хвост золотых комет.