Он мечтал – это девушка Маша, в сорок четвертом он бы вывел ее из-под вражеских пуль, а сейчас нет места подвигу, воздуха нет аортам, и читает «Тяжелый песок» в «Огоньке» за июль. А в прошедшем месяце было даже почти свободно в переговорном пункте, он бросил им две копейки – мол, расскажите мне сказку о гордых строителях узкоколейки, сказку Венского леса. А девушка Маша в Гродно шьет кафтан с тесьмой и черным в смоль позументом – милому всякое лыко, видимо, пригодится. Я хочу улететь отсюда быстрей, к июльским календам, я почти научилась летать, я совсем как птица. Он ей в трубку кричит: "Ничего не слышно - кормят тебя там плохо, опять сидела всю ночь, испортишь глаза работой. Сколько радости можно извлечь из чужого слога, я развлекаюсь тут рифмами, кровь развожу литотой». А она ему отвечает: «Слышимость за пределом добра и зла, повесишь их на тесемку - трепыхаются, равновелики, и боюсь признаться себе в желаньи своем несмелом перерезать тесемку и съесть варенья из куманики».