Убедившись, что Бог – блондинка
в теребящих меня вопросах,
я уже было плюнул с вышки
на себя как на пацана.
Возвратился я с поединка –
ещё ярок и в меру бросок;
лишь фрагменты задорной стрижки
тихо падали в стремена.

Всё равно эрмитажный Коська,
чей астральный обхват вполутра,
обставлять меня будет столько,
сколько я ему не прощал.
И от булочного киоска
до любой балюстрады Лувра
он домчит на машине с тёлкой,
пофригидневшей от борща.

Но приходят другие связи,
партсобрания и цейтноты –
мне опять молодильный кальций
где-то нужно раздобывать…
Коська блещет ещё приязнью
предпоследнего гугенота;
я – увы. Мой бетонный карцер
есть недвижимость, а не кладь.

Вползаката вздыхает сетка
неактивного протеина.
Пролетевших годков скучищи
марафончик неизгладим.
Словно дряхлая мармазетка,
Бог уставился на руины
подворотни, где жил почивший
созидатель – хоть и блондин.