...В изголовье болящей топтались фантомы из прошлого
и священник свой требник смущённо в углу теребил.
А из подпола слышались отзвуки воя истошного –
там чертяки от злости уже выбивались из сил.
Мастера дел заплечных не тратили попусту времени,
наклоняясь и прямо в лицо ей свирепо рыча -
каждым словом больной добавляя несносного бремени,
каждым словом разя, как нещадным ударом бича.
Раз за разом, всё тише она содрогалась в мучениях,
и, казалось, последнее слово её умертвит -
и тогда доносился из подпола рёв облегчения,
а священник из сумки опять доставал реквизит.
А один всё пытался раздвинуть ораву губителей -
да, тщедушный, не мог разорвать их литое кольцо.
Но, сумев уловить слабину между спин обличителей,
как подкошенный рухнул, прижав к её уху лицо.
Он безумно шептал ей слова о безоблачной юности,
колдовским наговором кричал-называл имена -
и сползала с лица бедолаги печать бесприютности,
при словах: поцелуи, объятия, смех и весна.
И сухими лучинами вспыхнули призраки злобные,
ко всему оказалось, что плети - всего лишь муляж...
И завыли в подвале чертяки, волками голодными -
и священник, вздохнув с облегченьем,
закрыл саквояж...