Кому подыгрывать в сегодняшнем раздрае?
«Тому, кто платит!» – подсказал мне оптимист.
Жаль, нынче в моде – лишь художественный свист,
хотя банкиры размечтались здесь о рае...

Монополизм стал планетарной общей крышей.
Базары дразнят, но цена – на высоте!
Я б не сказал, что чьи-то фрукты здесь не те,
но ведь дороже вдвое!.. Кто меня услышит?..

Товар тут частный, но приказ: «Держите цены!»
Иначе ж выручку до срока отберут. ..
Работа эта не похожа на уют,  
но ожидать нам бесполезно – перемены...

Вместо кавказских – из Египта апельсины.
Есть из Стамбула, из Мадрида – всё сойдёт!..
Лук дешевеет! Но капризен стал мой рот:
Яд – сахароза?.. Стал сосать сок мандаринов!..

Наверно сахар отторгать решили мышцы.
Достали судороги так, как марафон!
Спасает только продолжительнейший сон
да эти строчки – в роли странного связиста...

Глотнул от Пушкина – бальзам семейных сказок,
в который втиснут современный антураж...
Пока поклонники не ждут прорыва в раж,
я их дразню, чтоб веселей вести рассказы.

Ведь эссеистика у нас – в чесночном стиле!
Цель – эклектичностью читателя задеть.
Война с цензурой* тут модна у нас, как плеть...
На телеторге никого не примирили...

Всё так и будет, как здесь было лет семнадцать –
не исключая и лесного воронья...
Слегка подкаркиваю строчкой даже я –
не то в распал, не то к смирению двух наций...

Угрозы партий – всё слабей и деликатней,
поскольку людям надоел надсадный вой.
Зря удивляюсь, что не начался разбой,
ведь всем дороже дом свой собственный -- приватный.

Пусть главари берут взаймы шесть миллиардов:
за долг привычно рассчитается народ...
От этих сумм и у меня скривился рот:
владеть деньгами проще девам авангарда...

Поэмку кончу интермедией покоя,
поднадоели «телешоу» и театр...
Возможно стал у нас таким теперь разврат...
Переваримо ж нынче зрелище любое!  

Двенадцать строф спокойной речи, добрый Пушкин,
почти твои – с другими трудно говорить.
В иголку с прорезью в конце вставляю нить,
уже не рвущуюся эхом прежней пушки.

*)  Хотя цензуры у нас вроде нет, но административная замена ей почти всегда находится. Как раз по ТВ выступал один из украинских участников фестиваля, настаивая на возможности применения русской фени. Есть классический пример удачной замены буквы «х» на «ф» в повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича», где без образной поэтичной тюремной фени художественного произведения просто не состоялось бы.