1.

Сколько страсти было? Не счесть!
Не посмеешь назвать Христовыми?!

В этом Городе, бледном, как шерсть,
притворялись птенцы птицеловами.

В этом Городе, вещем, как дым,
где деревья не смеют вырасти,
даже тот, кто сегодня любим,
послезавтра умрет от сырости.

Даже тот, кто сегодня пророк,
послезавтра окажется пьяницей.
Под копытами века и ног
Город будет, и был, и останется.

            2.


Город будет и был. Но в памяти
то ли прошлое, то ли пришлое.
Его улицы пахнут  камедью,
его женщины пахнут вишнями.

Его лиц ледяная очередь
почему-то пропахла деревом.
Он не стал ни отцом, ни отчимом.
Он не стал ни волной, ни берегом.

Он не стал. Но своими стансами
я ошпарю ветров созвездия.
Этот город похож на станцию,
до которой уже не ездили.


          3.

Ошпаренный ветром, и чадом, и чудом,
осмеянный криком   меня или чаек,
мой город похож на больного верблюда,
несущего лица и улиц печали.

Мой город похож на хмельного прораба
такой же промокший, такой же небритый.
Здесь пара музеев и местная Рада.
И, кажется, профиль наивного Шмидта.

Мой город устал. И я тоже устану.
Устану, как пушки потертый лафет.
Такси. Перекресток. Сухие каштаны.
Такси. Перекресток. Пустые кафе.



               4.


Такси. Перекресток. - Не дальше, не ближе.
Огромный, бездомный, оранжевый шар.

Стотысячный раз перекрестки и крыши,
Стотысячный раз:  

-Выходите, вокзал!

Стотысячный раз под лопатками пусто,
как будто к расстрелу доставил конвой.

Прощай, Севастополь. Мне все-таки грустно.
Прости, Севастополь. Я еду домой.


                           зима 2004-2005