Остывший чай заката,и наискосок
и порознь гуси в небе тянут выи;
у променада шторм,и в рытвинах песок,
и ревуны гудят сторожевые.

Ноябрь лежит,как медная доска,
на этих склонах, склонных к анемии,
прохожего спина - она тоска,
и драпает под ветром драп...Прими я

еще грамм двести - стану громко петь
из "Тоски" или "Битлз" или марши,
один на склонах,в лиственной толпе,
и дело это в общем-то не ваше.

Уже по вечерам седеет ствол
платана и упорствуют эолы,
раскачивая тяжких штор подол,
и отсвет ночника метут подолы.

И в доме тишина.Она сидит
в пижаме в кресле,и меня листает,
и жадный полумрак дает в кредит
и блик,и тень.Их розница простая

вас примиряет с жизнью за окном,
с тоской водопровода в полвторого;
и воздух спит,мерцает волокно
ноябрьских заморозков,и пустеет слово,

слетая сгустком пара изо рта,
драконом смысла,что давно утрачен...
На перекрестке пляшет пустота,
чтобы согреться так или иначе.