Мария Ильинишна, вот еще случай на железной дороге – я вышел на станции вам безымянной купить полфунта халвы, приехать к полудню, закончить с блокнотом спор, и мой Бог в залоге, и в каждой торговке копеечной долго таитесь вы. Я отрицаю ваше присутствие и говорю «не верю», рельсы закончатся, что неизбежно, как чудо, когда-нибудь. Вы говорите мне: «Кто, как любовь, подобен этому зверю – ты же в его горсти, поэтому просто будь».

Аркадий Сергеевич, поезд ушел без вас, я хотела остановиться, но по инерции речи текут по шаблону вспять. Я бесподобно глупа – надо было всё начинать с безусловно пустой страницы, а когда пространство заполнится, всё начинать опять.

Мария Ильинишна, мой голубчик, трудно держаться роли, как далеко заводят рифмы – и за версту молчим. Я отрицаю ваше присутствие в форме фантомной боли и уезжаю на воды в четверг в мой четвертый Рим. Предполагаю, что ваше имя станет последним словом, которое мне удастся плохо произнести. Самому себе в назидание в мире моем весомом я храню его каплей ада в чужой горсти.

Аркадий Сергеевич, имя мое фонетически безнадежно, а если выбросить гласные, вовсе не суждено сделать небывшим то, что избыточным сделать можно, но все это слишком грустно и рядом бокал «Перно».

Мария Ильинишна, редко ко мне доходят дурные вести, но если доходят, я их превращаю в нечто для малых сих. Помимо прочего говорю вам – всё-таки будем вместе, иначе зачем написан этот глупейший стих, иначе зачем отвечаете – в страсти марать бумагу горите, сгораете, но в невозможности вам сгореть есть нечто высокое, что равноценно страху, и дверь открываете только на щелочку, мир – на треть.

Аркадий Сергеевич, коли назвались груздем – сидите смирно, а я поливаю вас радостью, мир и покой дарю из духа противоречия. Скоро приедем – Смирна, и вы на песке мне напишете вечное “I love you”.

Куда занесло нас с вами – за краем земли погода не балует нежностью и не пестует тонкий вкус, но нас окрыляют сюрпризы такого рода и прячем в коробки с двойным перекрытием тощих муз. А вот еще случай на станции – Неточка просит папу достать ей зайчонка белого из-под колес и привезти из заморских стран два локтя тройного драпу, двенадцать сушек, «и что-то будет?» - вот в чем вопрос.