Доигрался: ломит ногу,
да ещё и правую.
Хоть приковылял к острогу
по песку и гравию...

Меня надо было сажать
на его роковое место -
жил бы орёл ваш долго,
жевал ананасный "орбит"!
Теперь вам рыдать над месивом
транспортного замеса,
пока ваша бурная скорбь
часовых и дневальных сгорбит.
А мне - рассветов ещё
сотня... ну, полторы,
которые я проживу
почти понарошку.
"Чёрно-белы без чудес миры", -
было предупреждение
от Понаровской.

Списан чудак со счетов
капитанской арены.
Мечту по частям растаскали
в другие гаремы.

Птичий миражный лик,
долетая до Яузы,
заворковал по-щенячьи...
Нет, ты скажи,
как просто позвать кататься!
А я уже
тридцать девятый год
пассажир.

Больно-то как...

Прошлогодняя ли растяжка,
новый ли отголосок фельдшерской пытки -
а всё равно целина
в бархатистых, сочных ромашках
ждёт эндорфинчика
в терпком своём напитке.

Пять - бутылка, шесть - бутылка, семь!

Сдюжишь отсель
допереть свой баул до пункта?
Чёрт его душу знает, в какой гарем
лёгкость движений твоих отправила хунта.

Если б ещё не громкие
обещания ангелов
вроде "проедешь на тачке - твой одноклассник лопнет!",
я бы зажмурился,
выбрился наголо -
и жезл не попал бы в лоб мне.

...Выглянет солнце. Выйдет из иномарки
мэн из слоновой кости в знакомых брюках.
Как мертвецу ромашковые припарки,
были бы мне его речи. Но это ж Андрюха.

Белеют горячие сгустки
в тромбе ниппельном.
Картошку переть -
что двух пышнозадых лярв нести.
Ангел-хренитель...
Всё ты блестяще выполнил.
Стоит ли плакать,
что без учёта
полярности?..