Бирюзовое лето с его зеленями, пляжем,
С невозможным, ходким, шустрым, но антуражем,
Говорит и показывает, и всю его синеокость
По экрану размажу и не наведу на фокус.

Вот сижу на холме и оттуда, подобно ламе
Да-лай-лай, вижу город, размеченный тополями.
Что сказать – я давно предпочел их холодным кленам.
Наблюдаю строенья, обернутые зеленым.

Под палящее солнце холмы подставляют спины,
Небеса и земля собираются воедино.
И подобен становишься колосу, правда колос
Не имеет ни толики здравого смысла при слове “коллапс”.

Грэйт пардон, мон ами, бо я слаб для такого стэпа.
Благодать вам и мир вам, живущие первым темпом.
Мне назойлив и жгуч постоянный момент пожара,
А второй или третий мне больше к столу, пожалуй.

Будто мысль средней тяжести, муха жужжит под ухом,
О твоей экзистенции зная ни сном, ни духом,
Как идешь по утрам по друзьям замарать полы им.
Караульный обход – а чему они часовые?

В летний день понимаешь, в какую игру играешь,
То есть что проиграл. Каждой девушки замечаешь
Силуэт, то цветное пятно, ибо в каждой ребро и решка,
И какую ни встретишь на улице – белоснежка,

Непрожитая жизнь, неподмятая степь, зов долга.
Балуй, балуй с крючком, да смотри – поплавок не дергай.
Просыпаются страсти любую наживку слизать все реже.
Блики света бегут по асфальту, французы поди, импрэшн.

Чуть жара разыгралась, и память моя наглеет:
Забывает, что было, ну, скажем, вон в той аллее.
Но зато я в известной надежде на память, что в этой груде
И мои, и чужие грехи обо мне  забудет.

В электричку – в песок зарывать удачу;
Ноги лижет волнами, макушку – соседский мячик.
Глянешь прямо – Стамбул, а обратно глядишь – Одесса.
Но и здесь, как и в целом, придется опять одеться.

И в больной голове, раз уж взялся, пардон, за сани,
Возникает вопрос о предмете частописанья.
Демон – явный предмет: намазюкан и пляшет польку,
Верещит. А как ангела встретишь, расспросишь – сиянье только.

Все сюжеты разобраны с альфы и до омеги.
Скучно, Ленский, и мало пальбы, Онегин.
Что ль супругов стравить, иль того, помирить супругов?
Да, сбываемость здесь высока – коротка кольчуга.

Кто идеям Платона цып-цыпал? И в наказанье
Вдруг приходит чего-нибудь с выстрела до названья.
Все честное искусство – зело распознать до срока
В облаченьях мыслимых строки то или стоки.

Град сильнее дождя, но и выкрик сильнее жеста.
Эти чертовы, чертовы поиски совершенства
До добра доведут разве только кота с оглоблей,
У которого весь белый свет затмевают мечты о вобле.

Что сказать, как сказать, если я не привнес таланта?
Да и прежний, чего уже там, глубоко залатан,
Да и прежний, чего уже там, ни тебе ответа,
А за окнами в полном расцвете блефует лето.

Можно лопать черешню с клубникой, и так, в гостиной,
Пережить охватившую мир и себя картину.
Но когда пожелтеет и градусник станет сносен,
Разве ж я вам, как зрелый Ван Гог, намалюю осень?