Полногрудое, душное лето, одетое все в дожди,
Приложившее запахи сумерек к дням заката.
Может быть, кто-то пристально смотрит, как входишь ты
В полумрак, в переход – мимо вьючного музыканта.

Гитарист, Божьей милостью, видимо, гитарист,
Вперемешку с мадам тишиной надрывающий струны,
Се в одном воплощении смоква и кипарис,
Се в одной точке времени готы его и гунны.

И хотя не всегда иногда справедлив перебор перстов,
И картинка глядит тараканом, ушедшим с кухни,
Се есть время, машина ли времени, се есть то,
Непосредственно то, что по средам его и крутит.

Ибо труд сей ничтоже не тянет на способ бутылки вина.
Проще выбрать с девятого первый этаж, нежли этим разжиться.
Как уже молча пели в каком-то подвале: мать вашу – страна.
Как не пели, наверное: матерь ее – заграница.

Вот вам силы и жилы – как ласковой гирькой урок.
И прохожие мимо – блаженны прошедшие мимо.
Так взаимным прощением вышел взаимный упрек,
Так не вышел никто и остались в прудах Серафимы.

В помощь, в помощь. А вьючный невечный сидит
В переходе, сокрывшем его от труда-капитала.
Ели брал он в кредит – он давно уже отдал кредит,
А не то, а иначе какая б жена и рожала?