1.

Сумасшедшая - дверь, сумасшедшая - тень от стакана...
Бесполезна - Луна, отупевшая от немоты...
Эта рана - такая опасно глубокая рана,
что её - не заглушишь беспечным полётом мечты,
не запьёшь в кабаке, подавившись забытою песней,
не закусишь солёной и горькой - как море - слезой...
Только судьбы - всё ближе, всё яростней, всё перекрестней,
и - инсультнее мысль, и - инфарктней комок горловой.

2.

Седина в порыжевших - как кровь от веков - волосах.
Седина - перекладина между двумя берегами.
Заплутавшие лентами в косах седых голоса,
потерявшие связь между небылью и временами,
всё молчат и молчат, и священно молчание их,
и Синаем лежит на плечах немоты крестовина.
Мертвецов - на киот. На иконах не пишут живых.
Седина - в пол моей головы. Без ребра - половина.

3.

Сердце - ящик заколоченный,
пыль в канаве у обочины -
ни к кому не приторочено,
ни к чему не приурочено,
выморочено, взлохмачено,
наспех нитью перехвачено.
За него - с лихвой заплачено.
На него - душа потрачена.
Печь, измазанная сажею,
Воз с ненужною поклажею,
Сердце! неужели гаже я,
тех, у кого вместо сердца
в левой стороне груди
коросты плешь?

4.

Занавеска легко колышется,
словно кто-то за нею прячется,
и от этого мне не дышится,
и от этого мне не плачется.
Прикипает стена колодезной
стынью к коже - в углу. В бреду.
Словно кто-то разводит мглу
в этой комнате - пыль и зной...
Длится голос - чужим, испорченным,
словно кто-то скрипит двустворчатым
полотном моего окна,
чтобы не было больше - сна.

5.

Клянись, что - мой, что никогда - с другими,
пока по этой я хожу земле.
Клянись - из всех - моё запомнить имя,
а остальные - затерять во мгле.
Клянись, чтоб ветер выбил на ладони
моей судьбы - на тыльной стороне
истерзанной, что - для меня рождённый -
ты - Вечность - будешь помнить обо мне.