"Война уничтожает голоса"
"Несколько миллионов человек за эти дни покинули Украину. У каждого из них своя живая, кричащая история. Война не дает человеку подготовиться, опомниться. Вещи в охапку, документы, деньги на первое время – и беги! Человек перед лицом беды. Что и кто помогает ему спасти себя и близких? Как удается добежать до островка, до укрытия, до мирной полосы? Об этом – в подкаст-сериале Радио Свобода "Гуманитарный коридор". Его авторы Иван Толстой и Игорь Померанцев считают это своим журналистским долгом – помочь горю обрести голос".
Иван Толстой: Переходим к разговору с Ольгой Брагиной, поэтом и переводчиком. Ольга, вы уже в Польше, в безопасности. Расскажите, пожалуйста, о ваших впечатлениях последних дней в Киеве.
Ольга Брагина: Когда началась война, я не спала, было пять часов утра, вдруг начались взрывы, я даже не поняла, что это взрывы. А в восемь утра мы побежали в магазин закупать продукты. Потом ввели комендантский час. Мы несколько раз ночевали в бомбоубежище, при том, что у меня клаустрофобия, мне было страшно туда спускаться, я думала, что нас просто завалит, но уезжать я тоже не хотела.
Иван Толстой: Вы не могли бы нам рассказать о предвоенном времени, об этом предощущении наступающей катастрофы? У вас было чувство, что война всё-таки случится?
Ольга Брагина: Я не верила в войну, наоборот, была уверена, что войны не будет. Я ждала войну в 2014 году, за восемь лет я решила, что это очередное бряцание оружием.
Я живу с родителями и с братом. Он младше меня на девять лет. Он как раз сказал, что война будет идти долго и нам нужно ехать за границу.
Игорь Померанцев: Какие были ваши самые острые впечатления? Вы ведь вели военный дневник?
Ольга Брагина: Вела. Я очень боялась взрывов первые несколько дней, а потом психика привыкает – там что-то взрывается, а мы спим, просто не обращали внимания.
Игорь Померанцев: О чем вы писали в дневнике и о чем пишете сейчас?
Ольга Брагина: Сейчас я пишу о Польше, а тогда это были бытовые зарисовки – бомбоубежище, о чем люди говорят. Люди в бомбоубежище были настроены оптимистично, все считали, что мы скоро победим.
Иван Толстой: Всё-таки вы поэт, художник слова, не могу поверить, чтобы ваше ухо не улавливало какого-то художественного слова, оборота у тех, кто разделял с вами эти трагические обстоятельства. Что вам, как писателю, как поэту, запомнилось? Как говорят люди о войне, как они переживают? Это тупое бормотание себе в ужасе чего-то под нос или люди стараются подыскать какие-то эдакие слова?
Ольга Брагина: Это абсолютно не тупое бормотание, но люди к разговорам тоже не расположены были, все сидели в новостях в бомбоубежище и обсуждали обстановку.
Игорь Померанцев: Почему вы переехали в Польшу, как вас встретили?
Ольга Брагина: В Польшу я переехала потому, что это самая близкая страна, я просто не была никогда в Европе, я была в России, у меня даже закончился загранпаспорт, меня сюда пустили по старому бумажному украинскому паспорту 1998 года, они удивились, но пустили. Жила я в Варшаве у девушки, она из Москвы, но живет давно в Польше, она против режима Путина, боится ехать домой, уже шесть лет не видела семью. Нас она приютила на неделю, а потом мы попали в писательскую резиденцию "Пограничье". Здесь это такой домик, люди делают проекты, издают книги. У меня попросили мои стихи, возможно, выйдет книга билингва: украинские стихи в польском переводе.
Игорь Померанцев: Вы пишете и по-украински, и по-русски. У вас есть друзья в России, друзья писатели и поэты?
Ольга Брагина: Я как раз дружу с русскими писателями больше, чем с украинскими.
Игорь Померанцев: Вы с ними приписываетесь, они знают, что вы беженка? Они выражают вам солидарность?
Ольга Брагина: Вы хотите узнать, не поругалась ли я с ними? Те, с кем я раньше общалась, они как раз словно исчезли, а выражают солидарность совсем не те люди, те, кого я раньше просто не знала. Но это даже намного приятнее. Это сообщество феминисток, эмигранты из Норвегии, они даже интервью у меня взяли, кинокритик Антон Долин, который тоже эмигрировал, кстати.
Игорь Померанцев: Вы много переводите английских и американских поэтов, в том числе современных. Они знают о войне, пишут вам что-то, вы обмениваетесь какими-то мнениями, впечатлениями?
Ольга Брагина: Сейчас многие американские поэты начали переводить меня на английский. Конечно, они знают о войне, спрашивают, жива ли я, финансово многие помогли.
Иван Толстой: Очень часто в беде люди раскрываются какой-то неожиданной стороной. Что вас удивило в поведении тех, кого вы встречали на этом беженском пути или еще в Киеве, кто удивил вас и в хорошем плане, и в отрицательном?
Ольга Брагина: Я на самом деле пессимист, я всегда ожидаю самого плохого, но я узнала, что есть очень много хороших людей, которые просто не оставят тебя в беде. Нам помогли деньгами и жильем. Мы вчера заблудились в поле с мамой и не знали, как вернуться обратно, просто постучались в какой-то дом случайно. Хозяин нас спросил, откуда мы, мы сказали, что мы из Киева, он сказал: "Черт, он всё сломал, всё разбил!" Видно было, что это и его боль.
Игорь Померанцев: Ольга, в Киеве и сейчас вы вели военный дневник, хронику. У вас его нет под рукой? Может быть, что-то прочтете?
Ольга Брагина:
Сегодня спали в бомбоубежище. на нашей улице были перестрелки, возле "Новой линии" высадился десант, но их взяли в плен, в Броварах обезвредили корректировщика и взрывы пока прекратились. за нашу старую добрую ТЭЦ-6 сражаются до сих пор. говорю маме: "Вот, ты думала, что им нужна банкнотная фабрика, а они хотели "Новую линию".
мы все в школе читали Тютчева блажен кто посетил сей мир в его минуты роковые, но для нас это были просто слова, я никогда не думала, что в нашем спальном районе будут перестрелки и десант, нашей главной проблемой всегда были пробки на мосту и переполненный в час пик транспорт. мы пошли в бомбоубежище, мы были очень напуганы, потому что пишут, что панельный дом при взрыве складывается блоками. бомбоубежище в кирпичной поликлинике, так там сидели втроем на двух табуретках, говорили, что в селе Погребы работала сирена, говорю папе: "Эти табуретки купили в 80-х, и вот мы сидим на них в бомбоубежище, вот стабильность". на лавочке один пьяный мужик говорит другому: "Я хочу так поговорить с каждым". говорю папе: "Здесь лучшие люди города, если бы не война, можно было бы подумать, что Новый год". говорю маме: "Мы здесь, как в поэме Ахматовой "Реквием", мама говорит: "Мы ведь и стоим здесь сейчас, чтобы потом не стало, как в этой поэме". мама говорит: "В интернете написано, что какая-то наша ракета не летала тридцать лет, а потом взлетела и что-то взорвала в России". говорю: "Ракета не летала тридцать лет, а потом что-то взорвала? Это какое-то чудо святого Варфоломея". мама говорит: "Да, там так и написано в Интернете". по телефону кто-то говорит, что у П пригорает ж, мама радуется: "Я хочу это слышать". говорю: "Аналитика, которую мы заслужили". Костик говорит: "Во "Флоренции" бомбоубежище - просто оазис". говорю маме: "Вот визионеры. Хотя да, это нам в 90-х было не до того, а у них война не заканчивалась никогда".
Игорь Померанцев: Ольга, у писателей, как правило, обостренный слух, зрение. Какой, по-вашему, голос, какое лицо у войны?
Ольга Брагина: Я не воспринимаю в таком ключе войну, это не человеческое понятие, оно античеловечно по своей сути. Голос и лицо – это гуманизация войны, а война направлена на уничтожение голоса и лица.
Игорь Померанцев: Ольга, вы написали какие-то стихи о войне?
Ольга Брагина: Да, я прочту одно.
мы живем в спальном районе в который пришла война
в спальном районе из которого никогда не удавалось вовремя приехать никуда вечные пробки потом его обустроили хипстерские магазины кофейни парки киностудия FILM.UA а потом к нам пришла война
войну мы знали по концертам возле арки Дружбы народов по фильмам девятого мая мама говорила ее скоро забудут забыли ведь войну 1812 года мама говорит был тост за мирное небо над головой а потом уже стали говорить что за банальщина сколько можно
сколько можно произносить этот тост мирное небо мы живем в спальном районе в который пришла война да мы и не спим совсем есть не можем тошнит при каждом глотке сейчас думаю в какой уникальной ситуации мы находимся Одоевцева в такой ситуации написала "Балладу о толченом стекле" а мы пишем то что видим сейчас в онлайне горящие дома диверсантов переодетых которых взяли в плен история происходит здесь и сейчас