Белый корпус, где пальмы – мохнатые панки,
где жара и прибоя сердитые дуги.
Этим летом сюда привезли практиканток
упражняться в доходном искусстве прислуги.

С накладными улыбками – маски в халатах, -
пряча стрелы ресниц в тень кайяловых стрелок,
загорелых курортников, спесью богатых,
провожали в неоновый блеск посиделок...

Я спускалась по лестнице – длинной гармошке
(мерно тикала тишь в безмятежном предсонье).
Вдруг... аль мне показалось?... бочком... осторожно...
«луч»? «кораблик»? «любовь»? –
                                        мягкий ритм стихотворный.

Так и есть... Колпаком -- допотопная лампа...
Стол дежурной... Кружочек подруг-одиночек.
Слышу сбивчивый, тоненький голос таланта –
дай шутя загляну в этот робкий листочек.

Ничего не заметила стайка подружек.
Но Она – та, чей голос звучал, раскраснелась:
«Что, Вам что-нибудь нужно?» Я – в холл, равнодушно,
будто в зеркало мне посмотреть захотелось.

Тень тянулась за мною усталой кулемой,
мягкий свет рассыпался пыльцой по обоям.
Я и впрямь заглянула в зрачок удивленный,
как Есенин когда-то в окошко чужое.

А потом... бег-волна неотвязно шептала,
что звучало, тревожило – да недопелось.
Я всё слышала, девочка! – ты угадала;
просто в зеркало мне посмотреть захотелось...