В летнем. с маленькой буквы. саду, где растут в изобилии
клёны, липы, кусты, сорняки, виноград и скамейки,
под забором в тени приютилась тигровая лилия –
два цветка, два бутона, четыре лилейные шейки.

Как же склонны порой мы в названиях обезображивать,
клеветать, искажая и форму, и суть – аж противно!
На упругих её лепестках розовато-оранжевых –
леопардовых пятен рисунок, несвойственный тиграм.

А сумеет ли кто-то просечь – по изогнутой грации
лепестков, по окрасу и прочим изюминам стиля –
что культурное с виду растение – реинкарнация
сексапильной гламурной красотки по имени Лиля?!

Ей теперь ощутима растительной жизни идиллия –
птицы гадят с небес, на тычинках букашка пасётся,
груши зреют – грозят пришибить… И не ведает лилия,
что всё в том же саду, но с другого конца и на солнце

подзаборно растёт, возвышаясь над сорными травами,
с головой совместив наконец размножения орган
и оформив их томный союз лепестками, кровавыми,
будто платье какой-нибудь Кармен в каком-нибудь порно,

роза сорта невнятного, но красоты охренительной
(расцвела, а ещё не сорвали – какая удача!)
…В прошлой жизни они были связаны тайными нитями
разделённой любви к одному музыкальному мачо.

А теперь, равнодушны к его неуёмному пенису,
не припомнят они ни его экзерсизов органных,
ни того, кто из них отравила себя и соперницу
нереально-изысканным супом из бледных поганок.

Ну, а он вспоминает ли их – эксклюзивных, отпадовых?
Розы смуглую плоть – горячей анталийского лета?
Грациозную Лилю в нарядах её леопардовых?
Или время иные диктует вопросы-ответы?..

Он, гуляя по саду с пятнадцатилетней коровою,
шепчет ей: Будь раскованней, куколка! Хочешь цветочек?
эту розу… а, может быть, лилию – помнишь? тигровую…
И, целуя её вдоль плеча, похотливо хохочет.