Возложить георгины хочу катерам,
не дождавшимся выхода в свет из футляра.
Не скучай, психиатр, мой извечный тиран:
я всего на недельку - как в песенке Скляра.

Пей бензин за меня, мандариновый штат,
чьи мою наготу прикрывают обноски!
Неизменно на биржах твоих шелестят
аккуратные волки - куда там тамбовским...

А какие вершины сулил материк
со взрывчаткой в пяти сантиметрах от входа!
Как лелеял я славный английский язык,
в коем нет земляники и нет помкомвзвода!

Не судьба... За сохранность надежды моей
обязательно надо кому-то быть крайним!
Слишком строго судил безрассудный Бродвей,
над которым уже не промчится мой лайнер.

В лучезарной долине расцвёл хуторок...
Земляника там есть - правда, нету бейсбола!
Мелкосопочник с простенькой схемой дорог
ждёт меня одного, а не всех без разбора.

Доктора мои милые! Именно там
я вольюсь в водопад, подрумянюсь, набрякну -
и, акул не пугаясь, на зависть китам
из пучины достану большую тридакну!

С самолёта - на пирс, а затем на понтон -
и в открытое море сбегу из дисбата:
через час опадёт пожелтевшим листом
двадцать пятое августа - скромная дата.

Притяженья земного закон сокрушив,
улечу в неуют из-под тёплого крова.
Не грусти, августейший мучитель души:
я всего на недельку. До тридцать второго.