От городов-скворечников устав, махну на речку
На берегу которой есть деревня три двора,
И в старенькой избе как в детстве я усну на печке,
А поутру, взяв удочку, пойду встречать зарю.

Река укутана туманом, дремлет, чуть дыша,
Лишь кое-где на зеркале ее видны разводы,
И поплавок застрял в свинцовой глади, чуть дрожа,
Сливается вода на горизонте с небосводом.

И носятся бесстрашные хмельные комары
Звенят над головой и норовят залезть под ворот,
Под легким ветерком, качаясь, пляшут камыши,
Я слышу их застенчивый, по бабьи робкий, шепот.

Вернувшись, угощу кота серебряной рыбешкой,
Ну хватит, Мурзик, не наглей, и больше не проси,
А тех, что покрупней, почищу с Настей и Алешкой,
На сковородке в масле будут прыгать караси.

Настюха краснощекая даст крынку молока,  
Я жадно пью, и молоко мне льется на рубашку,
За то, что дочь смышленая и шустрая у ней,
Я похвалю жену Степана – рыжую Наташку.

Степан рукой-лопатою насыплет мне махорки,
Я кашляю сквозь слезы, не для слабых табачок,
С ним выпьем по граненому домашней самогонки,
А на закуску караси, хлеб черный и лучок.

Потом растопим баньку, и запарим в кадке веник,  
Я отхожу Степана по натруженным плечам,
Алешка принесет кваску, поставит банку в сени,
Отпарюсь так, чтобы зимой не бегать по врачам.

Раскочегарим самовар под пение сверчков,
Макаю бублик в мед и запиваю терпким чаем,  
И только здесь я расслабляюсь телом и душой,
От городов скворечников устав, я отдыхаю.