Пишется-то исправно, хоть чаще бесцельно ноется.
Маме-то что? Телевизор, борщ и вкусное сало.
Милые украинцы! Мне ваши теленовости –
это как у тараканов было б ещё и жало.

Будто бы те педали вовсю тиранят ногами,
а эти руками из стойкой позы до них достают.
Ну, копии же друг друга! Только что не цыгане
(которые по указке стали роднее иуд).

Хлеб, голова, числительные – так уж случайно схожи?
Белый, зелёный, чёрный – созвучнее «white», «green», «black»?
Я против стада восстал давно. Я тёртый овсяный коржик.
И автоматчик в окопе – поверь, то не человек.

Приди, ревизор, погляди на Чертково и Меловое!
Смешно? А мне не смешно. Я больше не эмигрант.
Мне доживать на сорок семь долларов в этой неволе,
вкушая белки с витамином дальнейших утрат.

Маме никто не покажет, как распустили кондукторов,
билет электронный, как в Праге, на все времена введя…
Ей русофобскую кашу подгнившие лампы ртутные
будут подогревать потугами хорового вытья.

Враг обстрелял… Дурак обстрелял… Скорбите, диванные умники.
Меня тоже звали на пару бурных ток-шоу.
Там так обрабатывают – там просто врубают блюминги.
Малейшая отсебятина рикошетит по капюшону.

Заслуживавшая любви страна взбесилась подобно ши-тцу –
прежняя вроде псина, а как убедить маркизу?
Тряпочный тип моего терпения подобрался к концу.
Вон пункт приёма металла. Я сам себе телевизор.

Не надо метро на массивы. Не надо в полях комбайнов.
Лозунги – прежде всего. (А страшно небось за шкуру?)
Вы это сами избрали. Вот это вам, черти, Байден.
Как видите – вы не ту бомбили комендатуру.