В сорок девять привычно дёрнешься
с перекличкой залётных птиц –
безголовые эпиорнисы
обрамляют дремучий Стикс.

Ложной пункцией почки чувствуешь
предвкушение марш-броска,
но – неполотый холод пустоши
крутит румпелем у виска.

Погружаешься в спячку летнюю –
в самом деле, последний сон
пахнет стрёмных высот растлением
(аж пернатый молчит  таксон).

Оккупирует грядку тыквища –
ну же, кучер с бесхозных дюн!
Будут плети и хомуты ещё,
а сейчас – торжества канун…

И спрессовывается в бусинку
многолетний потенциал.
Шебаршение в зоне буферной
мелет память в седой крахмал.

За приятелем в кедах гонишься
по лужайке, топча стрекоз,
а завода – на самом донышке
из расчёта смертельных доз.

Кот безбашенный комментирует
муравьиные города;
панорама многоквартирная,
точно в комиксе, молода.

Вечность вроде и не профукана,
но отскочишь под миндали –
«мяв…» – откликнется Перестукино.

Сорок девять уже ушли.