На Россию и четырнадцать Намибий
символично разлетелся старый плот.
Угадайте, где настигла зайца гибель,
а какой с Мазаем дальше поплывёт.

Вот и я – не то что рьяный безбилетник,
а забившийся в нору под Днепрогэс –
даже в собственной мечте пасу последних,
потому что через хвост в неё залез.

Все большие сцены ловко расхватали,
по маршруточным понятьям поделив.
Я порадую своих, но то – детали;
основное уплыло в глухой залив.

Сорван кран. Иная песня закрепилась
в разобщённых телефонных головах.
Кто-то помнит Пугачёву, кто-то – Пирагс,
а под сценой вулканирует желвак.

Отрабатывают гранты жук и жаба,
в филармониях для публики визжа.
Наконец перерождается в прораба
дворник, сыплясь на ходу от свербежа.

До министра – там, конечно, посложнее:
конъюнктура, галстук, нужный диалект,
да и плот не так уж плох был для плебея,
генеральствовать привыкшего в тепле.

Вот расколется на те же клочья солнце –
от него и Ватикана хватит, чтоб
расквитаться за собачью второсортность
бесприданника с душком бомжацких торб.

И теперь я в этом мире больно ценен:
пальцы там, язык поди прощупай где –
и, обрезанное по ростки кореньев,
бродит туловище вкось да по нужде.