Откуда-то мне помнится подход
домохозяйки к творческой персоне,
что мама предпочла из многих мод
победы над искусством на районе.

В натуре. Что-то было. И пускай
не самый пробивной я реформатор –
в любой стране есть свой антимоскаль,
чтоб Телепасху продлевать до марта.

В него-то и влюбляются живьём
Наталочка, Федорушка и Циля.
Где кнопка у него и где разъём –
механик Педалькевич не осилил.

Родители – они всё про диплом.
Товар лицом им попросту не виден.
Ты ходишь на работу – вол волом,
хоть ДНК проверил на инбридинг.

И – словно с полнолуния упав,
натурщицы, пунцовые от визга,
бегут, куда не звал их волкодав –
друг дружкой у дверей моих давиться.

Конечно, маме горько, что внучат
понянчить не придётся на кроватке,
а что стихи пошли в локальный чат
и ни на шаг не дальше – дело взятки.

Мне по-любому выпоют дрозды
фиоритуры пьес несочинённых.
Дымком согреты, улетят труды
на суд неутверждённых чемпионов.

Литература… Инвазивный тлен.
Ну, было хобби – в Туле и Вапнярке;
ну, погребён был Жан Батист Поклен,
известный лишь сапожнику да няньке.

Откуда ж это помнит мой казан?
Век на дворе, прости меня, который?
А просто есть концепция казарм,
а есть печаль пустующих просторов.