Тюбетейчатые крыши разливаек
пролетели вместе с искрами трамвая.
Облака последний дворик растворили –
и пошла перезагрузка бытия.
Вновь рождаюсь я – теперь уже в тюльпане.
Пар медовый добирается из бани
до нетронутой гряды плавучих лилий,
янтареющих до схваток октября.

Нажитое обессмыслилось до кромки.
Пацаны скорбят, поверив похоронке,
а наверх никто не глянул… Ладно, братцы:
насмотрелся жарких пьес – пора к своим.
Панорама распростёрлась – ёксель-моксель!
Перламутр по дырам космоса растёкся.
Кто талантлив, пусть рассказывает вкратце,
до каких окраин клиренс обозрим.

Вон летает чьё-то взорванное мясо
под источником раскатистого баса –
угадайте с трёх попыток, что за цаплю
между фурами постиг такой зашквар.
Да! Мечты у пилигримов красть не надо.
Вот я снова стал похожим на юнната;
конституцией встряхну, ремень ослаблю –
выходи на бой, комар (а хоть кальмар)!

Обожаю выводить на чистый иней
самозваных стоеросовых эриний.
Вроде ж тоже небожительницы – ну-ка
догоните вражий лётный аппетит!
А у них ведь и фантазия ущербна –
потому и от стрелы моей учебной
пережившая природный срок свой сука,
обкончавшись, не успела отойти.