Трэш, конечно, – зато в жалкой миле,
а не там, где была пастораль.
Так, бывало, лазутчиц томили
перед первой распевкой костра.

Места мало. Сидишь, еле дышишь,
с трёх сторон меблировкой зажат.
А со сцены венки многостиший
разнокачественных дребезжат.

Что ль, родился я ради пассивных,
зачастую подхватных ролей?
Вон задворенка шагом гусиным
свой отъеденный тащит филей,

вон подвыпивший мент боком трётся
о столы, животы и ремни…
Лицезришь это сельское скотство,
а ведь шёл на ночные огни,

в светофорных морях утопая!
Думал, выдам какой-нибудь хит
в честь грядущего пьяного мая,
что мечтами, как смогом, увит…

Если б нашу судьбу не решала
многохвостая подпись в углу, –
вся земная и лунная шара
раздавалась бы в масть ремеслу.

Собирая машинку любимцу,
даже в этот бессрочный бардак
не хотели б рабочие сбиться,
допустив производственный брак.

Сам любимец пока что народу
ни в каком парике не знаком.
Трижды в день он борта сковородок
отчищает колючим скребком.

С головой предан комнатной грусти –
лишь однажды, приняв клонидин,
на метро в старом добром линкрусте
полетел к облакам мимо льдин.