Извини, приспособыш, но я не секу
в мутоте твоего духовенства.
Что-то радости нет, что зомбак зомбаку –
друг, товарищ, сестра и невеста.

Много ль грёбаных переворотов назад
на линейке краснел первокурсник,
молча пялясь на аляповатый плакат,
уличивший его в ферлакурстве?

Рухнул карцер мышлений – отныне пились
хоть с лосихой на дальней поляне,
но синдром профсоюза бывалых подлиз
тупо косит умы штабелями.

Государству придурков в текущей войне
нужно самое свежее мясо!
Просечёшь ли ты это при полной луне
своего комендантского часа?

«Слава нации!»… Вы оглянитесь, орлы:
хохотать начинают румыны
над военной истерикой новой метлы
из обглоданных прутьев калины…

Но опять киборгиня подходит в метро,
то ли фарс разводя, то ли драму
с этим ящиком сборов для новых воров…
– Марш, – кричу ей, – на «Львовскую браму»!

Те, кто помнит меня эдак годиков в семь
состоявшейся яркой персоной,
запевалой пластинок и автором схем
гвоздожарки и флейты подзорной,

не посмеют лепить из меня аппарат
для стенаний в общественном хоре.
Если падают зомби от взрывов гранат, –
это слишком условное горе.