Красота, ты же ложный маяк;
легче ли с тонной густых волос и глазами на пол-лица?
Говорят, за улыбку сердобольной олигарх подарил не один Кадиллак.
Предпоследний уровень пройден, остался «босс», а игра уже надоела, к сожалению, не слегонца;
я сменила бы джойстик на скифский акинак
или
жизнеописание побед и провалов среднестатистического стервеца, шитого лыком, зачатого в
корпоративный аншлаг
(вылупился облезлый ворон – не получился Икар).

У меня нет рюкзака – все пожитки вмещаются в перикард.
Говорили, такие руки даются лишь вейлам и чаровницам.
Я хотела бы единоразово veni, vidi и vici,
не кочевать по недостроенным семьям и не пускаться в гормональный рейд каждый март.
Красота никого не спасет, не отметит ни благостью, ни клеймом; иногда она продается, но на все есть
известный срок. Если бы я была клавикорд, то стояла бы в спальне у Моцарта, и к нам приходила герцогиня
Йоркская якобы на урок…

Человечество пожирает искры подлинности с жадностью острозубастой пасти.
Я сама решу, какая из остановок – конечная,
я недособрала коллекцию пустозвонных «прости»,
я хочу оказаться в стороне от непрерывного копипаста.

И вообще я тибетский як,
у меня длинные рога и косматая бурая шерсть.
Между прочим, яки гибнут от переизбытка людей и не выносят ими обжитых мест…