Как выживают при такой занозе
бойцы метафизических фронтов
и кучу осложнений переносят –
сам Бог пока ответить не готов.

Студент Тимоха бросился под поезд,
когда его невесту сжёг гастрит.
Я не бросаюсь. Я извёсткой моюсь,
чтоб вечный траур был надёжно скрыт.

Видать, здоровья, вложенного в рыбу
пилотной планировки, как моя,
хватило бы якудзе и талибу
на сто облав с люстрацией снобья.

Кого-то выбивала эта сила
из прелого тепла мещанских нор.
Давай её вымарывать фуксином,
смакуя сей кармический террор.

Но – надо же! – во мне ещё осталось
энергии на путч и полтергейст.
И никакая бандарложья стадность
гипофиз мой титановый не съест.

Ослабнет тело, холм украсит крестик,
забудут суть молитв моих дубы,
но странный кот – горбатый анорексик –
благословляя фактор худобы,

проникнет в штаб картавого ленивца,
куснёт забавы ради чёрный шнур –
тогда-то всю погибшую пшеницу
я воскрешу и всё-таки пожну.

Заноза отлетит в родную вену –
и там уже плутониевый глёт
на всех его придатках незабвенных
рокфорной оболочкой зацветёт.