Пролог

Кровь барана на шкуре волка.
Сизым полозом – змий реки.
Волны льды свои тащат волоком,
Будто волжские бурлаки.

В небе, выстланном алой ризой,
Две Медведицы: Инь и Ян.
Пальцы ветра быльём изгрызены.
Степь лепечет шаман-бурьян.

Путь-дорога. Аминь-дорога:
Две кибитки и три куста…
А глаза у волчицы – строгие,
Как монашки в разгар поста.

___

Любому из нас невеста война – по силе.
У скифской стрелы – особый язык пали.
В желудке оленя мясо его ж варили –
Костёр из костей оленьих под мясом жгли*.

А в голосе мамки стыли стальные ноты:
– Зачем тебе, варвар, эллинский смрад духов?
Запомни, сыночек: арии пахнут потом
В счастливой стране медведей и пастухов**.


___

Как наказано, – так и сделано:
Волк из черепа пил кумыс.
Ночь лежала, как пепел, белая
В горькой дымке костровых искр.

С нежным стоном трёх жён за пазухой,
Исподлобья на след косясь,
Он бежал по тропе, измазанной
Меткой буйволов и лисят.

Путь-дорога, аминь-дороженька:
Фляга сомы да звёздный ковш.
– Где княжна твоя, крылья-ноженьки
В пёстрых унтах из тонких кож?

Где любовь твоя? Где же Истина?
Дева-свадебка, бела шаль? –
Шевелило болото листьями,
И, как мистик, молчал лишай.

___

Незнакомой, загробной грамотой,
Ослепительнее, чем нимб,
Из парчи, серебра и мрамора
Дивный город предстал пред ним.

В окнах, бисером разукрашенных, –
Хороводы из Солнц и Лун.
Там шатался, медведем ряженый,
Ясноокий пастух-колдун.

Он одет был  в рубаху яркую
С шерстью жёстче, чем древний мох,
И плясал на базарной ярмарке.
– Здравствуй, дурочка, скоморох!

– Здравствуй, серый. Давно ли из лесу?
Тот отрезал:
– Факир, поди!
Не люблю я вас: рожа в извести,
Колокольчики на груди…

А медведь посмотрел загадочно
И, смеясь, прошептал:
– Не злись. –
В тот же вечер буран припадочный
Город бисерный стёр с земли.

Понапрасну собаки лаяли:
Колесо заждалось конца…
Бредил гонгами Гималайскими
Колокольчик с груди жреца.

___

Что ни улица, – то осколки:
Хочешь, – мандалу собирай.
Кровь барана на шкуре волка…
С возвращением в мамкин рай!

Ночь кромешная. Шаг неровен.
Вдоль дороги – дубы-гробы.
Ветхий сруб из подгнивших брёвен:
Девка-белка внутри избы.

Снег рассыпан свежо и мелко.
Три осины торчат-молчат.
– Ляг со мною, братишка белка,
И роди мне к утру волчат!

__

А после настал рассвет.
Открылись загадки рун.
Растаяли льды. И с ве-
Ток воды сошли на грунт.

И травы легли, как шёлк,
Украсив камней гряду…
– Аминь, мой последний волк.
Могила твоя –  в саду.

Могила – и есть ответ,
К чему ты у мамки рос…
Скажи мне, премудрый шет***,
Зачем нам тогда вопрос?!

Незыблем небесный свод.
Но, высунул морду, шет,
И трёт о пустой живот
Зверёныш в моей душе.

___


И плакало небо, мёртвую землю грея.
Полярной свечой горела во тьме звезда.
Пока застилало льдами Гиперборею,
Потомки шаманов строили города.

Арийцы и греки, мама, – уже соседи:
Торгуют зерном, меняют топор на плуг…
По новым базарам бродит фантом медведя,
С буддийским прищуром глядя на мир вокруг.

Любому из нас невеста война – по силе,
Но время венчаний выжило век боёв.
За мясо оленя, помнишь? – Мы заплатили.
Утих колокольчик… Каждый унёс своё.

Эпилог

Кровь барана… Уже без шкуры.
Может, так даже лучше, ведь
Я пришёл к тебе сам, мой гуру.
Всё закончилось, брат медведь.

Я не справился с перестрелкой
Колченогих своих фронтов.
Я – не волк и уже не белка.
Я к сражениям не готов.

Можешь вздёрнуть меня на рее
Как предателя Боддхисаттв.
Можешь даже Гиперборею
На груди моей записать.

Пусть в болоте стрекочут кочки,
Пусть Понтийский шумит лиман...
Я – твой маленький колокольчик,
Я вишу на тебе, шаман!

Другом, дочерью, мамой, папой,
Скифской бабой, индейской скво…

И огромной медвежьей лапой
Берегу тебя.
От всего.
                                             

19-20 февраля 2013 г.