Где бы тень моих штанов ни оказалась
относительно петляющей тропы –
начинается рассказ во всю базарность:
пы-пы-пы-пы,
пы-пы-пы-пы,
пы-пы-пы!
И про дочку, и про внука, и про кур,
и про доктора, что вправил ей колено…
Я пока что не ношу с собой кобур,
а носил бы – всё б решалось беспроблемно.
Не пойму лишь, как при каждом метастазе
удаётся всё смешать в единой фразе!

Попытался воспротивиться потоку
разговорчивой хандры, жующей сыр.
Отошла. Но миг спустя подходит сбоку:
тыр-тыр-тыр-тыр,
тыр-тыр-тыр-тыр,
тыр-тыр-тыр!
Собеседника не чувствуем. Зачем?
Это ж Славик – крёстный сын любой кухарки.
Полукровка…
Лучше б чистый был чечен,
отличающийся честью волчьей марки!
«А Шлапак сказал Потаповой: царица!
А на мой сонет Каплан покойный злится!..»

Как-то сам решил я ей открыть расклады:
«Мне не нужен ваш Шлапак. Автомоби…» –
перебила, будто было так и надо:
хря-хря-хря… холера, мать твою еби!
«На фига тебе машина? Вот мой сын
говорит, чтоб я сонетов не писала…»
Сквозь отключку лишь волшебный шелест шин
не давал мне наглотаться випросала.
Слушать дальше эклектические перлы
не хватало ни терпения, ни спермы.

Группируются толковые подростки –
я кошусь на их смешки и гребли рву.
Нет, я вовсе не о том, чтоб Паша Броский
заменил мне говорливую вдову.
Просто если б я прервал её сонет, –
это было бы неслыханное хамство!
Ей же встрять в мой спор с товарищем – ан нет:
так и надо. Как бы я ни трепыхался.
Говорим про эдельвейсы, про кефир ли –
подойдёт… и ширли-пырли, ширли-пырли!

Если возраст – оправдание хамла,
рассужу-ка максимально объективно:
Толкунова ей ровесницей была,
но… уж где, а тут не скажешь «Вафлентина».