Димон разлёгся, как черничный пирожок.
Нога подальше одеяло оттолкнула.
Проходит нега сквозь расслабленные скулы
и сны воздушные от гонга бережёт.

Матрац наполнен ароматным веществом -
заткнул, родимый, чтоб дыхание не вышло!
Другому здесь присуждена была бы вышка,
но я братишку не обижу своего.

Предупредил о наступлении грозы
мой верный шнауцер - не пёс, а Рихард Зорге.
Возьму Димончика, пущу через ризограф,
пока он спит и видит девичьи тазы,

и отберу кристально чистый экземпляр,
который пнуть педаль физически не сможет,
который головы водителям размозжит,
которым будет обезжлоблена земля,

а остальных засуну в тёплый-тёплый шкаф:
там смерть почётней, чем у кольчатых личинок...
Поймите правильно: черничную начинку
я с малых лет люблю в печёных пирожках!

Димон проснётся с бледной сыпью на ноге
и с серебристым "Кадиллаком" на брелоке,
протрёт глаза, прочтёт слезящиеся строки
и все кишки мне перемелет на лангет...

Внутри матраца, как закрытый в бочке джинн,
топлёный воздух неподдельным гневом пышет.
За это стоит бальзамировать мальчишек -
живьём, конечно, - от инсультов и морщин.