Жила бы в эпоху перемен – подавали к орехам пиво в театральной кассе, с Кузнецким мостом на «ты», писала друзьям в табакерку велеречиво, так и смыкаются в теле две пустоты. Тело одно пахнет только персидской сиренью, изобличая стремление сжиться, как все, с необратимостью, пять закладных по именью, пятый размер, мифотворчество, солод в овсе. Тело второе движется по пути сопротивления материалом, из которого создано, материалам другим, на предпремьерный показ появляется в алом, очень умело использует скуку и грим, с братьями Гримм проходит по Невскому, эталонны куклы с подсвечником, сказочники в кустах, серое зло в мир глядится из-за колонны, то, что нельзя подделать, всего лишь страх. То, что нельзя воссоздать, как любви полынью и голод, что подкрадется с ухвату и обличит, в этом раю никогда не бываешь молод, Малая Невка невестится и горчит. Малая Невка сжимает твои колени, хочется быть, только кажешься лучше всех. Ходишь вокруг иглы своей против тени, а на поребрике знай кровоточит снег.