Стань собой, бесприданник! Ведь это пустое –
заступаться за баб, если писаешь стоя,
в пользу бедных решать им квартирный вопрос…
Я по горькому опыту должен признаться,
что ушедшие в дымную Лету семнадцать
непомерно важнее, чем их опорос.

Проворонишь поляну с топазами в рапсе –
жизнь окончишь у них в узаконенном рабстве:
каждой мнится, что ты – её масти валет.
Выбор главной дороги – вопрос очень тонкий,
и мальчишка не знал, что с букета для Тоньки
начинается истинный волчий билет.

Всё равно от полученных ссадин и вмятин
добровольный уход к своей пастве затратен:
поминальные блюда, срамные венки…
Никого ж не упросишь, чтоб просто забыли,
что любил ты: деревья, машины, гробы ли
и зачем залетал среди ночи в Пекин.

Ими пуще ножей и отвёрток мочимый,
ты расхож был как ненастоящий мужчина,
хоть в тимуровцы не был записан вовек.
Уступи мне сидушку, лежанку, питомца,
наиболее крепкую ветку потомства –
за спасибо и восемь счетов ипотек.

Их не бьёт гопота у «Вэлыкой кышени»,
в их руках судьбоносность дурацких решений
и козырное право встревать в разговор –
криво, косо (как водится без ватерпаса),
когда парню с братишкой дан шанс потрепаться
об алмазах в росе при дожде грозовом.

Отстранись от клише социального быдла!
И да будет причёска твоя самобытна,
голос звонок, кумир – не из этих пеструх,
и в минуты, когда по овражным закрайкам
тебя ревностно водит взаимная зайка,
пусть позиций не сдаст настоящий твой друг.