У изрубленной калины отдыхают пирожки –
выбирай на вкус и запах, как сказал бы марсианин.
Это ж сколько намололи металлической муки
из трамвайной волокиты и моих неуспеваний!

Современная застройка челобитного двора.
Метрах в ста от будки с шавкой валит пыль в подземный паркинг.
Пирожки изображают плавники под осетра
и на праздник шариата тюнингуются, как панки.

Здесь мальчишке-следопыту мама выпечку пекла –
видно, столько не живут, но я застал такую прелесть!
Пересел на личный транспорт – опечалилась ветла,
но не как завистник дня, а как случайный погорелец.

Во времянке млел прополис и томился парафин –
хризантемы пахли проще. Но до всхода чёрных зёрен
на машины здесь смотрели как на мрачных проехидн,
и козырней комбайнёра просто статус был позорен.

Марсианин – о своём. Ему я вряд ли объясню,
почему неприкасаем пирожок с трубой причинной.
Может, дрыхнет буржуа, готовясь к свадебному дню,
в лучшем случае во вторник мылясь влиться в ритм грачиный.

Но – не вздумай… Только похоть – та, что в каждом кобеле,
неспособна пересечься с пирожками без клубники.
В Антарктиде я и ныне – первый парень на селе:
пешеход до потрохов, зато исконно солнцеликий.

Выбирай, как говорится, хоть маренго, хоть бордо.
Что ни лада, то калина – и подход к правам на булку
упростился до фрейдизма, стал безволен и бредов:
хочешь – смейся, хочешь – плачь в свою чапаевскую бурку.

Что ж тут плакать? – говорят мне. – Мы идём не в мезозой,
а тебе, гроссмейстер лежней, надо меньше жрать мучного!
И укатывает песня за прозрачной стрекозой,
что для всей автостоянки под калинами не ново.