Летят самолеты, лежат погосты, горят аутодафе;
Бездарная эра кровавой струйкой в песочных часах течет…
Послушайте правду о человеке, который сидит в кафе
И ждет, пока явится третий ближний и молча оплатит счет.

Ржавеют приклады, линяют флаги, из клешей шьют галифе;
Республики плавятся в деспотии, коньяк замерзает в грог:
Меняются моды, уходят годы, – а он все сидит в кафе
И знает, что сверху, над барной стойкой, за ним наблюдает Бог.

А кто-то вопит ему, что он – «демон», что «дни его сочтены»;
Что, если он «кончит», то в любке-дурке да в мамке сырой тюрьме…
Он нежно смеется: ему противны кликуши и крикуны,
Дворцы на костях, на поминках свадьбы и фантики на дерьме.

От ершалаимского дня Нисана – до русского января:
Чего не случится в подлунном мире, пока человек сидит!
Рождаются дети, тускнеют звезды, вспять к рекам текут моря, –
А он все сидит, и барменша Люся целует его в кредит.

За время отсидки по стенкам бара щетиной взойдет трава,
И рухнут руины, как на Подоле хипповые главари;
И дети за партами будут громко на память учить слова,
Духовную мощь его растранжирив на школьные буквари.

И снова все стихнет, и лягут папы с кроссвордами на софе;
И будет господствовать вездесущий, великий и мерзкий быт…

Вы знаете правду о человеке, который сидел в кафе,
Но самое страшное в этой правде, что в нас он  – давно убит.
                                                                                                                                   18, 19 февраля 2011 г.