Изнанка застолий заздравно-колбасных
упорно слывёт синдикатом исчадий.
Дедулю контузило в городе Басра,
а он знаменитостей жить обучает.

Анализы крови на стронций и висмут
внушительны: ел-то кузнечик лишь травку!
Затеет теперь о поэтике диспут -
и спорит по методу "гав - и под лавку".

Сантехник орёт, предварительно спившись,
а этот - трезвее копчёного рака,
но стонет истошно: "Сынок, что ты пишешь?
Я девять ранений привёз из Ирака!"

И смотрит, надеясь, что кто-то дурнее,
обиженным взглядом бракованной куклы,
и мы понимаем, что девять ранений -
красиво, геройски, но как-то некругло.

Молчим. Отвлекаемся липовым чаем.
Того, что воняет, вовек мы не тронем.
А он нас опять добивает речами
о том, что любовь доброте - не синоним.

Ему и в Ираке твердили китайцы,
что в русском весняного нет - есть веснянка.
Ответ был в десятку: "Поди, пропитайся
есенинским лаптем, а лучше - портянкой!"

Не знал я, что он неудачно контужен,
но выдала деда коронная фраза:
"Я - гений, а гению можно и нужно
халтурить, и врать, и порой завираться!"

Да, гении в атомный век плодовиты,
и вмиг во языцех становится притчей
бездарная особь безрогого вида -
непризнанный сапиенс гериатриччо.