Для урки, и нищего, и вельможи
Беда, как измена, – общая:
Молчать с дурковатой улыбкой пупса,
Давясь от подспудных страхов…
Сестричка! Спаси меня, если можешь,
От этих, блин, «членов общества»:
От пут узаконенного распутства
Чинов и администраций.

Осталась вторая попытка рая:
Морали зашили девственность.
Плюс люди, с которыми я по жизни
Не сяду в широко поле…
Уходят друзья, втихаря играя
В бутылочку диссидентскую,
И царская скатерть на скифской тризне
Белеет от алкоголя.

Прерывисто тикает зуммер ночи
Пунктирной гитарой бардовской…
Сплошной перебор звуковых дорожек
На треке немого сердца…
Сестричка! Возьми меня, если хочешь,
За столик на Дерибасовской –
Налей мне стаканчик духовной дрожи
Медового солнца с перцем.

И мы опьянеем с тобой, как дети,
От праздников николаевских.
Стихов наших лагерная стихия
Не стихнет в тюрьме эпохи.
А после, очнувшись на черном свете,
Вопьется чья-то пила в виски…
Но мы не почувствуем: мы – глухие,
Нас – нет. И вообще, нам пофиг.

Держи меня, милка, покуда воздух
Не вышел, – струей озоновой!
Накатит волна, вознесет на гребень –
И сбросит в нагую бездну;
И в небе одесском зажгутся звезды,
Как лампочки бирюзовые…
Одно, что меня еще в мире греет:
Бог – гений, а дьявол – бездарь.
                               16 декабря 2009 г.