Толпа осклабилась, как питбуль, и
Жаждет зрелищ… Гремит приказ.
Я – старший сын, я – Остап, я – Бульба.
Ты  – мой отец. Ты пришел на казнь.

Туристы жадно клепают фото,
А ты, который познал Христа,
Стоишь у самого эшафота
С тупой блондинкой вместо щита.

Толпа скандирует: «Крови! Крови!»
На заднем плане вторят бои…
От правды-матки моей не кроясь,
Голосят бабские соловьи.

Мне снятся синие сказки Грина:
Кораблик аленькой по реке…
Тебя не знает никто: ты в гриме –
Дурацком гриме и парике.

Нагая церковь глядит устало.
Щенок окурка прильнул к ноге…
Мне рубят кости. Трещат суставы.
Уходит в небо казацкий ген.

У нас для каждого есть по пуле.
За нами – степи и мезозой…
Смотри, не выдай себя, папуля,
Неловким стоном или слезой!

Погибель – мягонькая, как батик,
Мне застилает последний свет…

И я ору напоследок: «Батя!», –
И ничего не звучит в ответ.  
                                   1 ноября 2009 г.