Моё поведение было виктимным
от аутотренинга до туалета.
Отсюда и женский вопрос объективный:
«Ну, как это – мальчик не хочет омлета?!»

А мальчик уже и свободы отведал –
горячей, как свежая кровь квартеронки;
галоп Буцефала и иноходь Бледа...
Вождение, правда, осталось в сторонке.

Зачем было в дом из идейной казармы
пятёрки носить за английский герундий,
когда по прошествии лет динозавру
сулят затяжное кормление грудью?

«Пиши о любви»... А бензина – полкапли.
Так пусть лучше Коська кропает в три смены
понятные кроличьим семьям спектакли,
а я – представитель другой ойкумены.

Я просто не чуял энергии стада
и вёл свою линию жертвы аборта –
но только с финальным щелчком реостата
на голый асфальт соскользнула реборда.

Пошли под вагон и собаки, и тётки,
и отпрыски их прокажённости разной,
а что до природной пацаньей охотки –
на воле ей было бы лучше гораздо.

На лысой опушке советского парка
свистит вертишейка, орёт зимородок...
За яром – мой друг, и доставка подарка
иным сентябрём занимает пять ходок.

Как сказочка пелась: проси – и обрящешь...
Ещё бы! Теперь даже в снах эпатажных
поесть меня просит не лещ говорящий,
а два попугая и тётя Наташа.