В этой ведомственной дурке коридорчик слишком мал, коридорчик слишком мал, коридорчик слишком мал. Заигрались тут мы в жмурки - я Димончика поймал, я Димончика поймал, я Димончика поймал! Светлая память тебе, заповедник ребячества! Если опять начинаются нервные тики и в дополненье к ознобу мигрень фордыбачится, мир превращается в море кровавой гвоздики. Я ещё жив (ты, наверное, думал иначе). Я ещё мальчик - отсюда вся наша баталия. Живы котята, пластинки и детский журнальчик - просто Всевышний сменил нам среду обитания. Может, когда он отсеет бурьян, то бишь тернии, дружба мальчишечья станет чуть-чуть равномернее. У собак, макак и тёлок много ласковых имён, много ласковых имён, много ласковых имён. А ко мне пришёл чертёнок - назову его Димон, назову его Димон, назову его Димон! Поочерёдно пытались устроить фиесту семьдесят семь чертенят - обалденное войско. Ну-ка, Димончик, потрись животом об невесту, продемонстрируй её абразивные свойства! Горькие крохи сухого горючего в горле трутся не менее рьяно и столь же эффектно... Кука сожрали, Саддама по пьянке попёрли, только твоя аскетичность - всё та же конфетка. Ты бы кряхтел, пациентку за груди таская. Пел бы, визжал, хохотал, да психушка мужская. Третий час я тщетно силюсь запихнуть хандру в пенал, запихнуть хандру в пенал, запихнуть хандру в пенал. Мне кино такое снилось - я Димончика обнял, я Димончика обнял, я Димончика обнял! Мне как сказали, что ты превратился в мужчину - чуть не впечатался я головой в тротуарище. Я бы и сам ошивался в объятьях тычинок, если бы пестиком был - безголовым товарищем. Знаю, читал: благородное дело - диета, пост, воздержание, схима, шакалья позиция... Многая лета вам, черти, премногая лета, не прикасаясь друг к другу ни лбом, ни мизинцами! Если стошнит, как от рюмки поддельного 'Шустова', оба поймёте, какое я счастье почувствовал. В этой ведомственной дурке коридорчик слишком мал... |