1.
Чароит, прижавшийся к агату,
Друза аметиста… Дом богат.
Камни не укладывают в вату,
Хоть они и бьются невпопад

И, в отличье от стекла, не к счастью,
А от страха – он тяжеле гирь, –
Что собравший их геолог Вася
Выменял две яшмы на пузырь,

А потом куском обсидиана
В кильку открывалку забивал.
(Как дрожал – о, спрятаться под ванну! –
В это время хрупенький опал,

Знает только бирюза-соседка).
Только у бедняжки свой невроз:
Скоро из нее висюльку Светке
Выточат, чтоб не пускала слез,

Что у старшей, Катьки, из нефрита
Бусы (и поныне тот нефрит,
Быть мечтая чем-то ядовитым,
тихо ювелиров материт)

… Эти внучки… Было бы два внука –
В руки молоток – и на Урал!
Или по гортань засунуть руку
В сталагмитный карстовый оскал

Крыма!.. Чур! Сегодня только килька,
Да девчонкам по куску халвы.
Камни не скульптуры, их в опилках
Нежить не положено, увы.

2.
«Камень – он живой. Ему шлифовка
И оправа – что индейцу фрак.
Как бы ни вытачивали ловко,
Он уже такой как должно», – так

Думал Вася некогда. А ныне
«Ну и ладно» – выбросил, как флаг.
Жизнь на то и есть – смирять гордыню,
На нее напяливая фрак.

Пережевывание страданий
Не мешает этому никак:
Продавать кристаллы для гаданий,
Амулетить чей-то Зодиак,

Залезая всею головою
В мракобесья голубую муть,
От чьего гниющего привоя
Поспешила соки отвернуть

Истинная магия. Узнай-ка
Тайны камня – только свиток чист.
Вам ни Медныя Горы Хозяйка,
Ни супруг Их – Белый Альпинист,

Не раскроют древних фолиантов,
Без прочтенья хоть одной главы
Коих всякий горе-талисман – то  
Просто украшение, увы.

Вася знал. Но некая усталость
Не давала помнить обо всем.
И решались с помощью кристаллов
Судьбы целых суеверных сел,

Да и городов. Пеклись, как сайки,
Предсказанья денег и любви.
Кто и слышал тихий смех Хозяйки,
Принимал неслышащего вид.

А Она дописывала главы
Дневника, что испокон вела.
И чернилами была ей лава,
И бумагой лава ей была,

Что уже застыть успела. Цверги
Ей ковали перья в горнах гор.
И сбегались капельки энергий
В каждой строчке, будто приговор:

3.
«…На агате – карта океана
С полосатой разностью глубин…
Женщины! Возьмите бриллианты,
Но агат не троньте! Он один

Говорит на языке беззвучной
Древности, когда еще язык
Знали только грозовые тучи,
А земля учила лишь азы,

Да и те – с трудом: взрывая недра,
Развергая тело на куски.
В сотни градусов кипели нервы-
Реки, иссыхая от тоски

Бессловесности. Творцу протеста
Выразить творенье не могло.
…И текло, текло живое тесто,
И живое, будто кровь, текло…

Не могло кричать, сопротивляться,
Как лепили, так ему и быть.
Но, застыв, всю искренность упрямства
Выразили каменные лбы.

А под веками суровой глины
Прятались в гордыне от Творца
Серые с оттенком нощно-синим,
С поволокой бледною – глаза…

А потом их люди вынимали,
Отделяя кожу – мол, не то.
Яблоки агатовых миндалин
Разбивал нетрезвый молоток.

А внутри – хрусталинки… Хрусталик
Этот впечатлел такое дно
И такое небо, что едва ли
Нашему подобное дано.

До чего и не доспится даже
Та, кому на восемнадцать лет
Дарен был прикупленный в «Пассаже»
«вроде бы агатовый» браслет».