Противный норд-ост в это утро работал на совесть,
а мальчик в ветровке и джинсах при минус семи
встречал своего побратима - не то из Перми,
не то из Читы, где живут, с языком не освоясь.

Дождался - и пять еле тёплых костлявых сосисок
растроганно сжали котлету из козьих хрящей.
Они были оба готовы свариться в борще -
но только без швей, без доярок и без финансисток.

Уже по закрайкам стремнин зацветала капуста,
томатная паста сочилась из сопочных жерл -
и скудный ландшафт от морковного жмыха рыжел,
и разве что важенки практиковали распутство.

Когда мурманчанина духом святым попустило,
читинец ему приоткрыл захламлённый канал,
моря закружились в глазах, паренёк застонал -
и дальше их в вечность несла центробежная сила.

Ах, если бы мальчики сгинули вместе с телами!
Паноптикум сирой планеты на женщин богат.
От нечего делать они разнимали ребят,
да так, что смешались цвета на морской гистограмме.

Подкравшись к зелёной ветровке по-заячьи хрупко,
"Мочи голубых!" - заорала вощёная вошь.
И въехал в худющую спину карбовочный нож,
которым вчера вырезались узоры на фруктах...

В горячей крови, ощутив, как гетеры плюются,
оставшись без брата, пацан сиганул со скалы.
"При чём тут пастух, - скажет поп, - если дохнут козлы?"
А им ещё год оставался до первых поллюций.

Пытались полярники внюхаться в красную дымку
над мысом, где в вечных снегах закипает окроп.
Нашли, приоткрыли двухспальный надтреснутый гроб -
и чуть не упали: скелеты лежали в обнимку.