Плюмажной морали за гранью,
Чтодневно глядящей под нож,
Одним своим существованьем
Я вызвал изрядный дебош.

Набором статеек и песен
В кругу новогодних светил,
Конечно, я столь же полезен,
Как горькая истина, был.

Да, я не щадил репутаций,
Я к ним подбирался, как тать.
Так что же теперь удивляться,
Что вам на меня наплевать?

Невольной тарелкою вишен,
Гребуще-жующим назло,
Бывал надоедлив и лишен,
Как вечных искусств ремесло.

В среде агрессивной и серной
Стоял в ежедневном строю,
Но били меня так же верно,
Как бедную совесть свою.